Centrs

До постройки Христорождественского собора кафедральные функции выполнял Петропавловский храм в Цитадели — маленький и для города, уже достаточно долго находящегося в составе православной державы, не очень солидный. Всё началось, как обычно, с расплывчатых пожеланий в конце XVIII века, а в 1870‑ых вылилось в сбор пожертвований и ходатайство князя Петра Романовича Багратиона, генерал-губернатора Остзейского края, к министру внутренних дел.

А тут ещё стихия. 1 сентября 1873 года буря, в частности удар молнии, изрядно побила кафедральный собор. У колокольни больше не было верхнего карниза, частично пропали роспись и оконные стёкла. Узнав об этом, Александр Второй 17 апреля 1874 года пожертвовал 900 000 рублей на строительство. Проекты творили Янис Бауманис, Генрих Шель и Роберт Пфлуг; последний добился успеха и в декабре следующего года получил государево одобрение. Николай Чагин, главный архитектор Виленской губернии, победил в конкурсе подрядчиков, и 3 июля 1876 года епископ Рижский и Митавский Серафим заложил первый камень и освятил стройплощадку.

В 1857—1863 годах Рига получила возможность нормального развития, жители бывших предместий перестали быть отверженными, а привилегированные узники не менее бывшего внутреннего города буквально глотнули свежего воздуха. Вкратце — больше не было крепостных валов. Проект переустройства их места, разработанный местными архитекторами Иоганном Фельско и Отто Дитце, предусмотрел бульвары, красивые дома и парки. И если после сноса генерал-губернатор Суворов сокрушался о поспешном уничтожении отдельных красивых ворот, то тут всё было в порядке: бывший ров специально оставили. Только чуть сузили за счёт земли из бастионов.

Устройство сада началось тут же, в 1859‑ом, согласно проекту любекского садовника Вендта; его сменил герр Реймс, работавший под управлением Комитета по озеленению предместий до осени 1879‑го. На следующий год образовалась Садовая управа с Георгом Куфальдтом во главе, и тот за время до Первой Мировой переворошил едва ли не все городские парки. Досталось и насаждениям у канала: не устояло почти ни одно деревце, ни одна дорожка.

Устояла Бастионка, за серпантин звавшаяся тогда и Улитковой, — а ведь при общем сносе некоторые ратовали за уничтожение и этого воспоминания о Песочном бастионе: мол, движение тормозит. Изначально никакого серпантина не было, были прямые дорожки на вершину, размываемые дождями. Современный плавный подъём появился уже при Куфальдте, и именно его доктор Рулле рекомендовал пациентам регулярно одолевать для поддержания здоровья. С 1898 года в противоположном направлении журчит ручеёк.

Неспроста в народной песенке «Rīga dimd» поётся «Visapkārt smilšu kalni, pati Rīga ūdenī»: в стародавние времена Ригу и вправду окружала гряда песчаных горок. Самая высокая звалась Куббе, она же Старая, она же Рижская, она же Яковлевская. 24 июля 1198 года у её подножья произошла битва, в которой немцы одержали своего рода пиррову победу над ливами: местный воин Имаут заколол епископа Бертольда. Его сменил тот самый Альберт, которого принято считать основателем города.

Город со временем оброс стенами, бастионами. И вновь горка подложила свинью: с неё супостату город был виден лучше, чем с любого спутника, да и пушки можно было запросто поставить на вершине. Соответственно, укрепления с этой стороны делали самыми надёжными. Уже в 1697 году генерал-губернатор, настороженный Великим посольством, приказал магистрату, гильдиям и бюргерам уничтожить опасную возвышенность, приказывал ещё два года подряд, а никто не слушался. Послушались только в 1783—1784 годах.

Первые, неудачные, попытки объединить латышей в немецкой Риге были предприняты в середине XIX века при фабрике Тилло в Задвинье. Со следующей инициативой выступил Бернхардс Дирикис, публицист и государственный деятель. Его предложение правительству не понравилось, и так и не было бы о чём писать здесь, если бы не скудный урожай в Эстляндии. Некто Иван Химиллер при поддержке бургомистра Эдуарда фон Холландера продвинул идею «Латышского общества помощи голодающим эстонцам» до её реализации.

Новая организация была основана 2 марта 1868 года и занялась благотворительными концертами, лекциями, театральными постановками. Скоро случилось первое большое собрание — 16 августа в квартире архитектора Яниса Бауманиса. В уставе, утверждённом МВД 24 декабря, значились две основные цели: помощь упомянутому братскому народу и просветительская деятельность — среди своего. Основателями стали Бернхардс Дирикис, редактор газеты «Baltijas Westnesis», Янис Бауманис, первый латыш-архитектор, и Рихардс Томсонс, публицист и предприниматель.

Давным-давно в Риге появились профессиональные стрелки, отгонявшие врагов от городских стен. В мирное время они раз в год выбирали «короля». Во время состязаний стреляли сначала по деревянными птицам, затем уже присоединились и мешки с песком, и просто доски, — но птицы запомнились лучше всего. Потому отведённую в XVII веке для тренировок землю у Цитадели со временем молва нарекла «Птичьим лугом».

С развитием вооружений необходимость в стрелках отпала, и образованное в 1859 году Рижское немецкое стрелковое общество стало скорее следствием ностальгии. Тем не менее, деятельность его была широка: уже в 1860‑ом открылся дом с кегельбаном и тиром, пять лет спустя по проекту Роберта Пфлуга построили новый, а в 1874 году его восстановили после пожара. В 1863‑ем общество приобрело земли за рвом Цитадели — и обустроило садик.

Следующий год был важен: приехал Александр II. Государь посетил состязания, поздравил короля стрелков — и отдал обществу весь сад. Какое ему дело до протестов магистрата и упований на ещё полувековой давности планы уважаемого генерал-губернатора Паулуччи, предусматривавшие эту территорию для отдыха горожан? Царь посадил и ныне у стен Дома конгрессов растущий дуб, новые владельцы закрыли сад для всех, кроме своих и небольшого числа избранных с аусвайсами.

В 1725 году казна поделилась домом в пользу лифляндского рыцарства, спустя четверть века случилась уже его продажа — в обратном направлении. В приобретённом здании поселились священники православных Алексеевской, ныне католической Марии Магдалены, и Дворцовой церкви. 30 марта 1750 года Сенат постановил строить дом вице-губернатора на принадлежавшей церкви святого Якоба земле; впрочем, уже год спустя её отдали цвету лифляндского дворянства, взамен получив купленный рыцарями дом на Грециниеку. Те построили дом для своих собраний.

Столетие спустя рыцарям стало тесно, и те заказали реконструкцию. Архитекторы Роберт Пфлуг и Янис Бауманис предпочли стиль богатых флорентийских дворцов эпохи Возрождения, точнее — «Palazzo Strozzi», построенного на рубеже XV-XVI веков. Часть дома была построена по новой, другая осталась. Всё это произошло с 1863 по 1867 год.

3 апреля 1919 года большевики основали Латвийскую Центральную библиотеку в доме на углу Калькю и Вальню. Когда их прогнали, здание вернулось владельцам, а теперь уже Государственная библиотека была создана на Яуниела 26 — в бывшей резиденции вице-губернатора Лифляндии.

Теснота запустила эпопею поисков иного расположения. Осенью следующего года библиотека получила помещения напротив Рижского замка на площади Пилс, 2; впоследствии одно время селилась и в самом замке. Так и расползались книги по вплоть до полутора десятка зданиям, да только своего приспособленного не было.

Новорожденное латвийское государство желало отметить своё появление памятником. Один, — Братское кладбище, — уже создавался с 1915 года; второму полагалось находиться ближе к людским толпам. Где — неизвестно, об этом следовало подумать.

Эспланада, тогда ещё занятый рынком берег Даугавы, Кливерсала, Петровский парк, вскоре получивший имя Победы, Замковая площадь, даже Кипсала, где он мог бы в роли маяка встречать корабли — противники смеялись, не лучше ли тогда сразу в Колке? Звучала Бастионка: высокое место должно было придавать торжественности. Уже в 1922‑ом Эйженс Лаубе набросал обелиск на нынеешнем месте, эвакуацией лишённом монумента Петру Великому, да многие архитекторы не поддержали выбор. При этом оппоненты, выдвигавшие аргументом будущую оживлённость улицы, на том же месте желали видеть военно-исторический музей. Вопреки критике, уже на следующий год был объявлен конкурс для именно этого расположения.

В отдельных комнатах богатых бюргерских домов подчас встречались высокохудожественные произведения, но показать их людям было негде — пока в 1773 году одна такая многопрофильная коллекция, завещанная городу врачом Николаусом Химзелем, не стала предком нынешнего Музея истории Риги и мореходства. Со временем музей разросся, и в 1816 году пришлось потеснить Городскую библиотеку: родился Городской кабинет искусств.

Вскоре и в библиотеке стало тесно: в 1866 году магистрат приобрёл у коллекционера Доменико де Робиани собрание работ — новое помещение нашлось три года спустя. В 1872 году и комнаты в нынешней Первой гимназии стало мало, следом в 1879‑ом музей ушёл из тесного Верхнего зала Политехникума. Наконец, до открытия предмета этой статьи картины разместились в доме №4 по современному бульвару Калпака — тогда это был дом Керковиуса, сейчас там библиотека Латвийского университета.

У Керковиуса были неплохие условия для произведений искусства: относительно просторные помещения с благоприятным микроклиматом; всё же Август Холандер, председатель Рижского общества любителей искусств и член магистрата, с 1874 года продвигал идею строительства отдельной галереи. Даже прошёл международный конкурс, в котором победил берлинец Рудольф Шпеер. В 1895 году такое же задание дали рижанину Вильгельму Нейману, тот выдвинул мысль о месте нынешнего Национального театра — но когда состоялся очередной международный конкурс, осталось лишь впустую раздать премии и понаблюдать за занятой стройплощадкой.

Однажды в мае 1829 года так совпало, что в верхнем зале здания общества «Musse», современного Зала Вагнера, играла свадьба, а снизу давали спектакль. При этом церемония бракосочетания была настолько бурной, что перекрытия не выдержали и упали как раз в театральный зал. Если неудобство зала и актёрских помещений рижане ещё как-то терпели, то это было уже слишком — два года спустя городские власти продали запасы зерна, хранившиеся на чёрный день, положили деньги в банк, чтобы при необходимости не умереть с голоду, а проценты пошли копиться на строительство нового театра.

В 1850 году столичный зодчий Харальд Боссе набросал проект большого здания, под одной крышей объединявшего биржу и театр: в квартале между Зиргу, Мейстару, Амату и Шкюню. Проект не приняли, прошло четыре года, и он же предложил ещё семь вариантов в четырёх разных местах. Все они подразумевали покупку и снос старых зданий: в городе, стянутом бастионами, свободное место давно перевелось.

К 1858 году зерно дало 170 000 серебряных рублей на строительство, семьдесят из них отводились на приобретение земли. Тем не менее, как раз в те годы Рига избавлялась от ставших ненужными валов, и участки на их месте постепенно становились красивыми бульварами с репрезентабельными зданиями — что особенно приятно, территории принадлежали городу. Первоначальный замысел рисовал театральный дом на углу современных Бривибас и Райня, но грунт подвёл — альтернативой выступило место, ещё недавно державшее на себе Блинный бастион.

К концу XIX века представления на русском языке ставились то в Русской ремесленной артели по нынешней улице Езусбазницас, то в здании общества «Улей» — в XXI веке там тоже находится Русский театр. В те же годы ни одна из этих сцен не была подходящим местом для истинных театралов: в соседних помещениях и курили, и кричали; этажом выше зала «Улея» находилось кафе, что явно не добавляло пожарной безопасности. К тому же, Немецкий театр уже прочно занимал здание нынешней Оперы, и генерал-губернатор Лифляндии Суворцев желал видеть в Риге и Русский театр, мест примерно на восемьсот.

Приказ обдумать проблему Рижская дума получила 8 апреля 1897 года, 19 мая — согласилась строить, но с условием: во Втором городском, он же Русский, театре в свободные дни будут проходить и нерусские представления. Открытый конкурс завершился первым августовским днём 1898 года и шестью присланными проектами — в основном, российских, но не местных зодчих.

Одним из них был пусть и рижанин, но в то время проживавший в столице Август Рейнберг. Его предложение под девизом «Dum spiro, spero» оказалось достойным первого приза — восьмисот рублей и осуществления. Питерский профессор Шрётер чуть поправил задумку, например, убрал с фасада башенки, — и 12 января 1899 года архитектурные ведомства передали проект дальше. Фасады отражали вкусы рижан XVIII века.

В 1812 году под Кекавой расположились войска Наполеона, и они в любой момент были готовы пойти на Ригу. Во избежание внезапности нападения рижане выслали гонца Тюдемана. Тот, особо в ситуации не разбираясь, доложил, что враг наступает. Естественно, военный губернатор Эссен, руководствуясь законом, приказал поджечь предместья; Наполеон же прошёл мимо города.

Рижане старались побыстрее стереть происшествие из своей памяти. Все они были сильно потрясены несчастьем, а Эссен даже вскоре повесился в Балдоне. Ещё раньше был назначен его преемник — маркиз Филиппо Паулуччи. Им возглавляемый Комитет озеленения предместий в 1814 году решил создать общественный парк на месте сгоревших домов — для тех, кто не мог выехать на природу.

На земле, два года спустя подаренной городу Анной Гертрудой Верман, он был торжественно открыт 8 июня 1817 года. В то время каждый, кто внес в кассу Комитета один рубль, получал право посадить одно дерево. При открытии площадь парка была существенно меньше нынешней — неполный гектар по сравнению с пятью. Сад неоднократно расширяли и впоследствии, пока в 1859 году не замкнулось кольцо домов вокруг него.

Во второй половине 50-х годов «по распоряжению партии и правительства» в Советском Союзе в моду входит панорамное кино. Панорамные фильмы снимались сразу тремя кинокамерами синхронно с разных точек. Проекция картины на экране производилась также синхронно — тремя киноаппаратами из разных точек зала. Для показа панорамных фильмов были необходимы кинотеатры нового поколения. Первый из них, Кинопанорама с залом на 540 мест, был построен в Киеве в 1958 году (длина экрана 22,5 метра и высота — 8 метров). Пока киевляне и гости города восхищались первым панорамным фильмом «Широка страна моя», в Москве подходило к концу строительство панорамного кинотеатра Мир на 1360 зрительских мест, с шириной экрана 30 м и высотой — 12 м. Бум на панорамные кинотеатры дошел до Риги. Пресса писала:

Поскольку задача строительства летних кинотеатров и киноплощадок в значительной степени будет решена в 1958 и 1959 годах, на ближайшие годы ставится задача строить преимущественно действующие кинотеатры, причем более крупные. В течение 1959—1961 годов в […] Риге будет построен кинотеатр на 2 500 мест.

Бывший.

В начале прошлого века по адресу Елисаветинская, 61 находился театр «Олимпия» с рестораном «Schnelles Variete» (владелец Август Нейланд). Варьете Нейланда пользовалось большим успехом у публики. Настолько, что не было необходимости указывать адрес в объявлениях. В августе 1901 года здесь проходили состязания по борьбе на звание чемпиона прибалтийских губерний. Выступал знаменитый польский атлет Франц Беньковский по прозвищу Циклоп. Рядом с театром на месте нынешнего кинотеатра «Рига» был разбит сад, в котором устраивались представления в тёплое время года. С наступлением темноты публика приглашалась в зал на бесплатный концерт. На случай летней жары в зале имелась хорошая вентиляция.

Жил-был простой питерский парень Василий Емельянов. Его отец-сапожник скончался, когда сыну было шесть лет, не оставив никаких надежд на нормальное существование семьи из матери и пяти детей. Спустя год Вася поступил в четырёхклассное городское училище, старательно учился, далее была первая в России школа бумажного дела, где он даже получал стипендию из личных средств основателя. Всё это время он умудрялся подрабатывать в самых различных местах, и вот в 1912 году созрела его очередная идея заработка, — вошедшее в моду развлечение, — кинематограф!

Поначалу всё было не очень радужно, но рвение у Емельянова оставалось таким же, как в детстве, и вскоре он разбогател, а его кинотеатры прославились на всю столицу и работали даже во время войны. Поэтому в 1918 году владелец был вынужден выехать в Финляндию выяснить ситуацию с задержанными там плёнками, попутно создавая кинокомпании в новообразованных Латвии и Эстонии. Когда разногласия с финскими властями были устранены, возвращаться к большевикам уже не хотелось, и Емельянов занялся свежей латвийской фирмой «Ars».

Некогда наряду с современным Верманским садом поблизости существовал и другой — Малый Верманский. Основаны они были в одно время, в 1817 году. Поблизости находился овощно-сенной рынок Равелина. Вскоре некто Триллиц построил там деревянный кабак, породивший название «Сад Триллица у Равелинной площади»; помимо этого, он породил недобрую славу сада как места сборищ шпаны. Старое здание оставалось ещё в 1893 году, новое было предписано строить на сваях, чтобы не портить корни деревьев. Вскоре там уже собирались не хулиганы, а сливки общества.

Слово «цитадель» с итальянского переводится как «маленький город». Такой маленький город в большом некогда находился между нынешними Городским каналом, Старым городом и Даугавой, о чём недвусмысленно напоминает улица Цитаделес. Пусть история этой местности — это половина рижской летописи, к ней никогда не было пиетета у градостроителей, зато хватало динамики реконструкций.

Идея о строительстве крепости появилась в 1643 году, спустя семь лет земли коснулась первая лопата. В целом за полвека Цитадель, — с большой буквы, — была выстроена согласно планам военного инженера Эрика Данберга и канонам прогрессивнейшей системы маршала Вобана: с шестью пятиугольными бастионами, полноводным рвом и двумя островами-равелинами. Внутри находились несколько деревянных казарм и погреба с порохом. Королевские ворота пускали в крепость со стороны Рижского замка, на противоположной стороне стояли ворота Королевы.

В конце 1709-ого Цитадель осадило русское войско. 13 декабря шальной снаряд попал в пороховую башню с 1 200 бочками пороха, рядом стояла другая с 1 800 гранат — не стало восьмисот цитадельчан, их домов, защитного вала со стороны реки и нескольких домов в городе. Вскоре после войны Цитадель была ударными темпами отстроена.

Поначалу были незатейливые деревянные домишки, да пара каменных. Угловой по Бривибас и Элизабетес в своё время знали как неплохой ресторан.

Особняк в 1820‑ых построили Верманы — знаменитые сооснователи сада. Как водится, там после них жили разные другие люди, незадолго перед Первой Мировой на первом этаже располагалась контора саркандаугавского завода «Проводник», четвёртого крупнейшего производителя резины в мире. В двадцатых открылось кабаре «Фокстрот», место проведения первого в мировой истории конкурса «Мистер Латвия».

1936-ой — год основания молочного ресторана. Благодарность за это полагалось Латвийскому молочно-хозяйственному обществу, а если брать выше, то самому Вождю Улманису. Коктейли, горячее молоко с мёдом, взбитые сливки, мороженое… — и то же самое предлагал филиал в парке Кронвальда. В пятидесятых ресторан обзавёлся винными автоматами, делившимися и закуской; появились парфюмерные машины, плевавшиеся духами; на балконе второго этажа пост занял бдительный милиционер. Так и стоял горделивый деревянный домик, по праздникам с его крыши пускали салюты.

На углу Тербатас и Бруниниеку стоит чёрный конторский дом функционального стиля. Не реализована и половина проекта, и вряд ли его грубоватый внешний вид может украсить поле зрения туристов. Гораздо интереснее его история.

История началась в 1879 году, когда на этом углу появился одноэтажный деревянный домик предельно обыкновенного вида. Далее — в 1924 году социал-демократы основали Латвийское общество народных домов и поторопились открывать упомянутые заведения в самых глухих местах республики. Логика требовала коснуться и столицы.

Этот скромнейший дом общество приобрело почти сразу, переделало под Рабочий театр и народный дом, открыло небольшое богемное кафе — и сразу завертело большие планы. В мечтаниях активистов шевелились лотереи, пожертвования и ссуды из серии «заграница нам поможет». В 1927 году пригласили архитектора Эрнеста Шталберга, и тот предложил два проекта.