Новорожденное латвийское государство желало отметить своё появление памятником. Один, — Братское кладбище, — уже создавался с 1915 года; второму полагалось находиться ближе к людским толпам. Где — неизвестно, об этом следовало подумать.
Эспланада, тогда ещё занятый рынком берег Даугавы, Кливерсала, Петровский парк, вскоре получивший имя Победы, Замковая площадь, даже Кипсала, где он мог бы в роли маяка встречать корабли — противники смеялись, не лучше ли тогда сразу в Колке? Звучала Бастионка: высокое место должно было придавать торжественности. Уже в 1922‑ом Эйженс Лаубе набросал обелиск на нынеешнем месте, эвакуацией лишённом монумента Петру Великому, да многие архитекторы не поддержали выбор. При этом оппоненты, выдвигавшие аргументом будущую оживлённость улицы, на том же месте желали видеть военно-исторический музей. Вопреки критике, уже на следующий год был объявлен конкурс для именно этого расположения.
В то время там оставался постамент памятника Петру, непосредственно за ним начиналась липовая аллея, узкий мост через канал смещал ось бульвара — пришлось расширять, сносить, рубить. Поначалу мелькали предложения из соображений экономии использовать остатки старого монумента, но всерьёз их не воспринимали. Разумеется, до основания его не разобрали, но сохранилась лишь глубоко подземная часть.
Ещё один вопрос — денежный. Страна разрушена войной, а в столице сразу два дорогущих монумента строят — ясное дело, не все рады. Условия состязания 1923 года указывали: общая сумма не может превышать 300 000 латов, что отнюдь не было дёшево. Спустя два года президент Густавс Земгалс бросил клич: денег в бюджете нет, собираем с миру по нитке!
В 1927 году собрался относительно внепартийный Комитет памятника Свободы под руководством всё того же президента. Два года спустя началось действительное жертвование. Параллельно проходили лотереи, танцы, концерты и прочие благотворительные мероприятия. Сельчане были готовы дарить отёсанные камни, по призыву художников отмеченные своими инициалами — но этим энтузиазмом пренебрегли. Строительные леса обрастали рекламой. За шесть лет накопились три миллиона латов. Непривычно звучит, но деньги остались: памятник обошёлся в 2 381 370 латов и 74 сантима — остальные пошли на благоустройство Братского кладбища.
Третий вопрос, решаемый до начала строительства, — что строить? Сама идея возведения была одобрена премьером Мейеровицем ещё в 1921‑ом, пресса обещала простой гранитный обелиск к 18 ноября; одни только поиски формы затянулись на ближайшие девять лет. В следующем году состоялся конкурс, где Кабинет министров без ведома специалистов выбрал работу Эйженса Лаубе — классический двадцатисемиметровый обелиск. До банального классический. Пусть правительство уже вело с финнами переговоры о закупке тридцатиметрового куска гранита, 25 апреля 1923 года письмо 57 известных деятелей искусства внесло сомнения и в умах министров. 9 октября был объявлен свежий, неудачный, конкурс — и свежее название: «Памятник Свободы». Позднее было постановлено, что так может называться лишь один монумент в стране, остальным оставались имена наподобие «Памятник павшим в освободительных боях».
Следующее скульптурное соревнование, на этот раз закрытое, началось 18 марта 1925‑го. Кабинет министров склонялся в пользу проекта Карлиса Зале, но далеко процесс не пошёл. Более того, на пять лет наступило что‑то наподобие затишья. 15 октября 1929 года прошёл ещё один конкурс, на который злые языки агитировали не звать скульптора Братского кладбища Зале: с чего бы ему все сливки собирать? Назло завистникам, его сорокадвухметровый обелиск победил.
После разочарования в латвийских материалах у финнов заказали гранит, а у итальянца из Тиволи Луиджи Бантолини — травертин. Последний вроде бы годился для использования и в климате жёстче аппенинского, но при условии правильной просушки — а тот выгрузили в Таможенном саду неподалёку от Старого города и Даугавы, затем почти в прямом смысле ударил мороз, и травертин потрескался. Алфредс Андерсонс, председатель технической комиссии, шутил, что резать‑то его так или иначе следовало; у ответственных за доставку с чувством юмора стало довольно туго, когда три из двадцати одного блока не были приняты. Решили скульптуры выполнить в сером и красном граните, что исключило светлый-светлый образ памятника. Последствия проявились в будущем, и к стыку веков весь травертин пребывал в жутком состоянии.
В 1931 году, в День Независимости, прошла церемония закладки. Возле ещё целого постамента памятника Петру погребли медную капсулу с монетами, свежей прессой и Орденами Трёх звёзд — третьей и пятой степени. Играл оркестр, пели гимн, у Оперы палили пушки.
Для статуи требовалась бронза — впрочем, поразмыслив, решили использовать медь: дешевле и меньше материала требуется. В любом случае, латвийские мастера не годились, а шведские — вполне. Для начала гипсовую модель перевезли из Риги в Стокгольм, где в мастерской Рагнара Мирсмедена отлили медную копию, распилили и послали за море. Тут её по частям подняли на вершину обелиска и закрепили на каркасе. Остальные скульптуры Зале тоже делал в гипсе, в своей мастерской на современной Сатеклес 11, а потом уже на стройплощадке каменотёсы рубили гранит. Всё это время движение по Бривибас ни на день не закрывали.
Вопреки городскому фольклору, скульптура на вершине памятника никогда официально не звалась Милдой — в отношении монумента это имя тогда обычно звучало с иронией. Другая распространённая шутка, мол, памятники обычно ставят ушедшим, обыгрывалась и во времена строительства. Подобные комментарии вызывал вариант надписи «Tēvzemes Brīvībai»; что именно писать, министр обороны Янис Балодис решил лишь за день до открытия, и фразу «Tēvzemei un Brīvībai» рабочие тесали поздно вечером в огромной спешке.
Наутро было готово. 5°C, солнечно, без ветра. В субботу, 18 ноября 1935 года, помимо привычных празднеств по случаю Дня независимости, случилось ещё одно — открытие Памятника. Выступил президент Албертс Квиесис, и можно было срывать полотнище. Маленький ветерок попытался прижать его к монументу, но несколько мужчин из толпы помогли рабочим справиться, и публика узрела итог пятнадцатилетнего ожидания. Встал почётный караул, простоявший пять лет и вернувшийся 11 ноября 1992‑го.
Оставалось создать площадь — впрочем, на это власть махнула рукой. Никакие пропилеи и гранитные стены не появились, максимум — цветники, и те убрали в 1987‑ом. В конце 1937 года Строительная управа МВД предложила провести новые улицы от памятника. Одна должна была переходить в Торня, вторая бы заканчивалась на углу Театра. Столь трудоёмкое решение было тем более неприемлемо.
Войну памятник пережил спокойно, не считая гранаты, чуть попортившей подножье, и семи пуль, попавших в статую. Ещё одна «пуля» нацелилась на памятник после боёв. 29 сентября 1945 года местная компартия спросила Москву, не будет ли лучше восстановить памятник Петру. Тот, распиленный на пятнадцать частей, неплохо сохранился, и всё восстановление обошлось бы в 300 000 рублей. Оказавшаяся в Риге знаменитая скульптор Вера Мухина намекнула: памятник имеет высокую художественную ценность, да и народ будет возмущён. В начале пятидесятых из Москвы поступило предложение соответствующим образом пополнить спиоск памятников искусства всесоюзного значения, но местные вновь продемонстрировали неприязнь к предыдущему режиму. Так или иначе, монумент выжил.
Более того, размножился. С 28 сентября по 18 ноября 1945 года бельгийском Зедельгеме латышские военнопленные на территории лагеря соорудили двухметровый макет памятника. Созидание началось в цементе, но тот не подошёл — стали использовать всё, что попадалось под руку. Вскоре он попал в столицу и затерялся; возможно — в Музее Брюсселя.
В Риге тем временем от грязи и транспортных вибраций памятник испытывал явный дискомфорт. В 1962 году случилась первая масштабная мойка памятника, в 1980—1981 годах неожиданно была проведена частичная реставрация. Одним из существенных условий было невосстановление позолоты звёзд, которое всё‑таки состоялось. ЦК Партии на следующее утро пытался выяснить, кто именно ослушался, но так и не узнало. В 1990‑ом избавились и от транспорта — частично; полностью движение у подножья замерло год спустя.
13 июня 1998 года собрался Фонд восстановления Памятника Свободы. 10 ноября начался сбор пожертвований, в августе следующего года у подножья открылся киоск пожертвований. На зиму, после завершения первой фазы работ, киоск закрылся и вновь начал работу в апреле. 1 мая 2000‑го пошёл сбор денег и в Интернете. Призыв жертвовать звучал и со стен одного из рижских трамваев. Продавались сувениры, проходили благотворительные акции. 9 ноября 2001 года монумент был совершенно приведен в приличный вид, хотя торжества окончания реставрации прошли уже 24 июля.
А разговоры о необходимости завершения ансамбля по‑прежнему периодически попадают на страницы газет.