В 1710 году графу Шереметьеву торжественно, хотя и разочарованно, поднесли золотые ключи от Риги, и с тех пор Рига находилась на территории России. Со временем понадобилось как-то отметить двухсотлетний юбилей этого события, и 30 апреля 1909 года Рижская дума согласилась с предложением главного садовника города Георга Куфальдта на бывшей эспланаде Коброншанца создать парк и выделила 400 000 рублей на это полезное дело. Тот собрался создать в низинах парк для народа, а высокие места продать для строительства дорогих особняков. Но и низкие места не оставил для потопов, а приказал начать земляные работы, которые велись два года до 1912-ого.

Конечно, правда, что парк делали до 1915 года, но 200-летие присутствия в империи не могло быть отложено, поэтому царь Николай II посетил место в два часа дня 5 июля 1910 года и посадил 20-летний дуб, три великие княжны посадили по 15-летним дубкам возле дамбы Ранькя, у Агенскалнского залива. Все саженцы взяли из теплиц близ Царского сада, ныне сада Виестура, а серебряную лопату и тачку с землёй позаимствовали из музея — они уже служили генерал-губернатору Александру Суворову, когда тот строил Риго-Динабургскую желеную дорогу. Деревья не пощадили вандалы в 1919 году, когда Латвия была в руках большевиков.

Издавна в Московском форштадте селились русские купцы, которым было надобно где‑то продавать свои товары. Поэтому в 1772 году они обратились к правителям города с просьбой выделить какое‑нибудь пространство для торговли. В ответ торговцы получили целый квартал прямо на краю эспланады, где появился первый Гостиный, он же Русский, двор.

Второй открывали спустя семь лет после пожара 1812 года: получилось огромное деревянное здание с колоннадой по периметру. Проектировал его Христиан Брейткрейц согласно разработанному Василием Стасовым пятому рисунку третьей части собрания образцовых фасадов: во всей России в то время дома полагалось строить по заранее составленным столичными архитекторами фасадам, приспосабливая внутреннюю планировку как угодно. Всё же в альбомах не значились столь длинные примеры, поэтому пришлось одну и ту же часть повторить несколько раз, создав интересный пример стиля ампир.

17 февраля 1951 года — дата начала обмана тружеников полей. В этот день решением о строительстве им пообещали этакий социалистический Empire State Building на приглядевшемся месте Гостиного двора. Только с сельхозлабораториями, сельхозлекториями, сельхозконференц-залами и даже сельхозгостиницей на 320 мест — и сельхозстоянкой для сельхозлошадей напротив.

Архитекторы под начальством Освальда Тилманиса создали проект, началось возведение, в ходе которого были «впервые в практике высотного строительства в СССР применены сборные железобетонные конструкции». Учли плохую почву и залили в фундамент 90 сантиметров бетона; учли стремление главного корпуса оседать и сделали его на 15 сантиметров выше — это видно в интерьере. Корпус оседать не стал. Многие талантливые ремесленники приложили свои инструменты к небоскрёбу — сельчане могли начинать гордиться.

Начало хроники нынешней «Краски» — это сражение рижан и Ливонского ордена 22 марта 1484 года — Саркандаугавское сражение. Шестеро предводителей со стороны ордена погибли, 23 были пленены, а комтур Рижского замка попытался поджечь корабли на Красной Двине, и тоже был убит. Поговаривают, что именно по пролитой на льду крови протоку назвали красной.

В ранних упоминаниях о Саркандаугаве она изображается очень мрачно: в местной речке изучали, насколько ту или иную женщину можно считать ведьмой. Делали это известным европейским способом, своих не придумали: раздевали, опускали на верёвке связанной в воду и наблюдали: всплывёт или нет? Всплывала, значит, ведьма, сжечь такую — то ли палач хитрил, то ли вода была излишне солёной, но таких случаев было большинство. А ежели утонула — ничего, чёрт принял к себе, чтобы лишнего не сболтнула. За такие экзерцисы речку прозвали канавой Наказаний.

Долгое время Задвинье вынуждено было существовать без своей лютеранской церкви из-за весьма странных указаний рижского магистрата. В них сначала запрещалось возводить храм категорически, в XVIII веке властители смягчились и дали великодушное разрешение, но с условием: не только вести строительство за свой счёт, но и выплатить церквям Святого Иоанна и Белой Даугавгривской, к которым было приписано большинство задвинцев, компенсации за каждого ушедшего прихожанина. Лучше бы они продолжали отказывать, чем так издеваться: просителям такие расходы были явно не по карману.

Гром не грянет — мужик не перекрестится. Старые предписания оставались в силе до несчастного случая на Пасху 1845 года, когда при переходе Даугавы вдруг начался ледоход, и пучина реки забрала многих прихожан. Такое уже случалось в 1744 году, но без жертв, а теперь, после такой трагедии, поневоле пришлось дать деньги на строительство левобережной церкви — так же постановило и собрание Большой гильдии, произошедшее 18 февраля 1846 года, ровно триста лет после смерти Мартина Лютера.

Нескончаемые войны не давали Риге покоя, и редкое нападение обходилось без серьёзных разрушений в предместьях. Так и церковь Иисуса пережила четыре воплощения, каждый раз обретая всё больший размах и презентабельный вид.

А началось всё в 1635 году, во время правления шведской королевы Кристины. Тогда рижане вздумали построить чуть поодаль от городских валов храм и назвать его в честь правительницы. Вроде бы и сверху разрешение получили, но вскоре в Ригу пришло известие: королева видела неприятный сон. Ей привиделось, что она восседала на двойном троне рядом с самим Богом, было страшно неловко и хотелось уйти, но правительницу держали и объясняли, что рижане, дескать, её обожествляют, и обязанности свои надо выполнять на месте. Пришлось внять королевиным указаниям и освятить новую церковь в честь Иисуса Христа.

Давным-давно, в XVII веке, на окраине города за пределами форштадтов возникло кладбище, где спустя столетие отвели место для православных и старообрядцев. В 1777 году архиепископ псковский Иннокентий, в ведении которого находилась Рига, разрешил прихожанам Благовещенской церкви — единственной православной в форштадте — возвести на кладбище часовню в честь Всех Святых. Рядом вскоре началось строительство более крупной церкви.

Первая удача новой церкви связана с поджиганием предместий в 1812 году: поскольку она стояла на пустыре, пламя не коснулось ни её, ни хранившихся там ценностей Благовещенского прихода. Следовала достройка храма и его освящение в 1815 году. По словам историка Гутцайта, выглядела церковь следующим образом:

Она из дерева, покоится на высоком фундаменте, так что к её входу, как и в Троицкой церкви на Митавском форштадте, ведут многие ступени. Стиль её византийско-московский: над нефом подымается один главный и четыре побочных купола, а в стороне — колокольня.

Когда-то на Даугаве в Риге было множество островов, очертания которых постоянно менялись — существовала даже поговорка: «непостоянен, как остров на Даугаве». В то время, к концу XVII века, один подобный остров образовался и напротив Риги, получивший название незамысловато — по имени купца Дитриха Клювера, арендовавшего в 1694 году остров на 20 лет и построившего там склад дерева. До этого часть острова ливы называли по‑своему: «Thamagar».

Первая усадьба Домского капитула упомянута на Кливерсале в 1248 году, однако настоящее развитие острова началось намного позже, примерно в XVIII веке.

Сужи — одно из немногих сохранившихся ливских названий Риги. Происходит оно, скорее всего, от ливского «sussi» — волк. Там находится усадьба, о которой до Первой Мировой писали, что в заливе поблизости есть целебные грязи. После войны там обосновалась миссия адвентистов седьмого дня «Philadelphia». Уже после другой войны там построили военный городок.

Всё началось во второй половине XIX века, когда Иоганн Фельско и Отто Дитце разработали проект благоустройства территории после сноса крепостных валов. На их планах местности за Карловским бассейном был придан складской характер, который предопределил строительство амбаров. Моду тех лет диктовал эклектизм, а экономические соображения отобразились на неоштукатуренных фасадах зданий. Архитекторы, кто побогаче, кто поскромнее, всё же стремились создать разные узоры: чистый функционализм в конце XIX века сочли бы за неслыханное уродство. Такая самобытность строений из красного кирпича дала им название «Красные амбары».

Следующим этапом стало желание городских властей перенести куда-нибудь рынок Даугавмалас с набережной, где он находился в абсолютно антисанитарных условиях: как посчитали уже после переезда, ежегодно там портились товары на сумму до двух миллионов латов. Ещё в 1909 году, составляя проект реконструкции железнодорожного узла у вокзала, инженер Верховский предусматривал ветку к рынку на сегодняшнем его месте. Потом началась война, и о проблеме временно забыли. Временно.

Как раз во время военной суматохи немцы в Вайнёде построили авиабазу для цеппелинов с ангарами по имени «Walhalla» и «Walther», а когда отступили, то огромные строения оказались никому не нужны. Тогда-то их и приобрела по дешёвке Рижская дума с тем, чтобы построить из них павильоны рынка. Сначала думали установить такими, какими они были, но пригляделись и решили: о красоте и речи нет, подвалы не построить, высота огромная (представьте себе цеппелин!), температуру поддерживать никак не получится — словом, использовать стоит лишь металлические перекрытия. С таким условием в 1923 году объявили международный конкурс, но присланные предложения организаторов не удовлетворили.

10 октября 1884 года моряки заняли пространство возле храма святой Троицы на Кливерсале. Трёхэтажное здание в стиле эклектизма по проекту архитектора Генриха Шеля строили два года, затем там открыли морскую школу, на втором этаже могли поселиться моряки, оставшиеся без корабля.

Крыша здания, выполненная из цемента, была, по утверждениям современников, немыслимо прочна и за первые двадцать лет эксплуатации не потребовала ни одного ремонта.

С конца XIX века здание сиротского приюта по адресу Зеллю 8 украшает Агенскалнс, тогда же появилось и название улицы Бариню — Сиротской. Но истоки этого заведения уходят намного глубже в историю Риги.

Оно было основано в 1649 году благодаря инициативе старейшины Большой гильдии Клауса Кемпе и его соратников Филиппа Карстена и Андреаса Царте. 19 сентября того же года магистрат дал своё согласие на создание сиротского приюта, и 12 мая 1651 года началось строительство на подаренной Катриной Хинтельман земле во дворе Конвента со стороны улицы Калькю. Увы, 23 июля 1689 года это здание сгорело вместе со всеми соседними, но уже с 1691 года сироты обитали в новом доме, сохранявшемся без изменений вплоть до 1845 года.

В XVII веке человеку по фамилии Шрейен довелось построить усадьбу чуть поодаль от Риги. Усадьбу он, конечно же, назвал в свою честь — так появился «Schreyenbusch», который много лет спустя заметил и в 1782 году нанёс на карту Август Вильгельм Хупель. На карте было примечание: поля усадьбы арендует рижский гарнизон. Земли было 70 гектаров.

Время шло, владельцы менялись, наконец последний из них по фамилии Менде распрощался с усадьбой и в 1870 году начал продавать ту самую землю. Так появился Чиекуркалнс — это название он получил от богатых шишками окрестных сосен. Вскоре началось стремительное развитие нового района, в том числе индустриальное.

Один из заводов, «Rigaer Stahlwerk», проработал совсем недолго, с 1898 по 1914 год, зато дал название улице Тераудлиетувес. Четыре сотни занятых там рабочих производили различные стальные детали. Как и многие другие, этот завод во время Первой Мировой войны был эвакуирован вглубь России и не вернулся. В 1921—22 годах в цехах прошли I и II Рижские международные выставки сельского хозяйства, затем там находился склад льна и кое‑где даже квартиры, а с 1934 года помещениями владела Государственная пеньковая монополия.

Посреди Ильгюциемса возвышается гора Дзегужкалнс высотой в 28 метров над морской гладью — наивысшая точка Риги.

В 1547 году на её вершине жил некий Мартиньш Дзегузе, от которого и пошло название. В середине XVII века туда зачастили сектанты, давшие ещё одно имя — «Lämmberg», гора Ягнят, символизировавших смирение.

В 1483 году рижане построили дозорную башню из красного кирпича примерно за нынешней станцией Торнякалнс. Оттуда и пошло: гора у башни, «Torensberg» по‑немецки. Башня была шестиэтажным готическим зданием, её окружали жилые домишки поскромнее, деревянные. Когда в 1621 году Ригу осаждали шведы, они построили несколько редутов на левом берегу. Остальные потом развалились, но Коброншанц остался и, более того, вскоре при расширении ему принесли в жертву ставшую лишней Красную башню.

Есть и другая версия. В газете «Rigaer Tageblatt» за 12 декабря 1901 года анонимный автор упомянул жившего там в XVIII веке Андреаса Торена, который тоже мог дать название посёлку: в истории нашего города часто встречаются топонимы, произошедшие от фамилий. Он же указал на Торенский трактир в работах известного краеведа того же века Йоханна Броце, однако вполне возможно, что человек получил свою фамилию от названия места, а не наоборот.

Как бы там ни было, Торнякалнс существует довольно давно, и в XVII веке там было уже два отдельных посёлка: один у башни, центр другого сейчас на картах обозначает улица Вея. В состав Риги его тоже включали в две очереди: в 1786 и 1828 годах. Населяли местность тогда, в основном, перевозчики через Даугаву, а как необходимость в них отпала, так и поддался Торнякалнс промышленному напору.

Сейчас этот участок потерял былую славу, и непосвящённые прохожие вряд ли узнают место бывшего Агенскалнского парка на углу улиц Какту и Калнциема. А ведь на рубеже XIX и XX веков оно было хорошо знакомо и обеспеченным рижанам с другого берега Даугавы, и составителям путеводителей по городу.

Началось всё с обыкновенного садика во дворе, который для личного пользования обустроил городской врач Конрад фон Радецкий. В 1866 году его вдова продала землю и дом Михаилу Стуре, который десять лет спустя с ними распрощался в пользу Эрнста Адамсона. Но и у того владение задержалось ненадолго, и 2 ноября 1887 года хозяином этого и нескольких соседних участков стал Иоганн Георг Эберт.

С него и начались шумные развлечения. Сперва Эберт выстроил новое здание, где устроил «Агенскалнский ресторан», тир и кегельбан. Затем с другого берега, из ликвидированного концертного зала Шварца на улице Марияс, перевезли летний театр.