Начало хроники нынешней «Краски» — это сражение рижан и Ливонского ордена 22 марта 1484 года — Саркандаугавское сражение. Шестеро предводителей со стороны ордена погибли, 23 были пленены, а комтур Рижского замка попытался поджечь корабли на Красной Двине, и тоже был убит. Поговаривают, что именно по пролитой на льду крови протоку назвали красной.
В ранних упоминаниях о Саркандаугаве она изображается очень мрачно: в местной речке изучали, насколько ту или иную женщину можно считать ведьмой. Делали это известным европейским способом, своих не придумали: раздевали, опускали на верёвке связанной в воду и наблюдали: всплывёт или нет? Всплывала, значит, ведьма, сжечь такую — то ли палач хитрил, то ли вода была излишне солёной, но таких случаев было большинство. А ежели утонула — ничего, чёрт принял к себе, чтобы лишнего не сболтнула. За такие экзерцисы речку прозвали канавой Наказаний.
К счастью, это было в XVI-XVII веках, но в XVIII веке уже такие безобразия прекратились, и царь Пётр спокойно мог мечтать о Новой Риге, построенной возле такой удобной гавани. Обязанности по постройке укрепления и Второго Царского сада принял Александр Данилович Меншиков, отчего и местность прозвали — Александровские высоты. Порт действительно был удобен: широкий, глубокий. В Курземе и Видземе жили умелые кораблестроители, а стройматериал — сосны — рос здесь же, в Царском лесу. Словом, лучше места не найти. К тому же с Ригой соединяется удобная и благоустроенная дорога — Выгонная дамба, так она называлсь и тогда, ещё с 1550 года — это самое старое название улицы в предместьях.
Строили с размахом, быстро: Второй Царский сад и шанец — Меншиков, каменный замок — Репнин, но про главное забыли: в новом месте Выгонная дамба кончалась, а уж потом от наводнений не предохраняло ничего. Даугава этим воспользовалась и смела весной 1729-ого всё то, о чём так заботились ещё лет семь назад. Царь умер, Меншиков в опале, царицу не волнуют события вокруг авантюры с новой Ригой, местным немцам так это вообще только на пользу — не надо менять устои, пробиваться в новый город. Впрочем, при Петре это не составило бы для них особого труда.
Порт не построили, но на рейде суда в притоке всё-таки порой останавливались. Это дало почву для ещё одной версии об истоках названия: про «Reide Düna», которая со временем превратилась в «Rote Düna» (Красная Двина). Название «Александровская высота» также оставалось и использвалось в названии железнодорожной станции с постройки в 1873 году и до Первой Мировой войны. Кстати, в 1861 году окрестные земли были приняты в состав мегаполиса.
В 1784 году Кристиан Конрад Раве положил начало промышленности в Риге — основал сахарную мануфактуру, первое акционерное общество в городе. Пусть мечутся рижские ремесленники, магистрат и все прочие — тут уж не в их силах что‑либо поделать, промышленность здесь обосновалась крепко. В 1819 году англичанин Хант открыл в Яунмилгрависе паровую лесопилку, давшую название улице Паровой Лесопилки (ныне просто Паровой — «Tvaika») и Пильщиков («Zāģēru»). На заводе Вермана построили первые металлические пароходы на земле Латвии. В Саркандаугаве работали около двадцати фабрик, из них, несомненно, самая известная — «Проводник», до Первой Мировой войны дававшая работу 6 000 рабочим и по объёму резиновой продукции занимавший в мире четвёртое место. Как и многие другие, эвакуацию этот завод не пережил. У другого, «Waldschlößchen», дела шли и тогда неплохо — одна вилла владельца чего стоит! — да и сейчас его изменённое имя широко известно.
Но если у заводов порой и наступает кризис или даже банкрот, то одному заведению этой местности в ближайшие века отсутствие клиентов не грозит. Речь идёт о психоневрологической больнице, первой в России.