Без угрызений совести Московский форштадт можно величать древнейшим предместьем Риги: 1240 годом отмечено поселение на Рижском острове, образованном Даугавой, Ридзене и её притоком Спекюпе — разыщите улочку Спекя возле бесчисленных эстакад и развязок Островного места, чтобы представить себе эту местность.
Неподалёку, где сейчас поставлен импозантный небоскрёб Академии наук, в то далёкое время, с XIII по XVI век, на складских полях незатейливо росли овощи и фрукты для духовенства Домского капитула. Чуть поодаль, у нынешнего массива Краста, в 1208 году Ливонский орден поставил свою очередную укреплённую мельницу, названную именем Бертольда.
В 1348 году появилась ещё одна предшественница форштадта Ластадия, своим именем обязанная немецкому слову "Last" — груз. Именно их разгрузкой и содержанием там занимались поначалу, в 1377 году открылась канатная мастерская, а в 1422‑ом — судоверфь, позже появился и городской известковый завод, действовавший в XVI-XVII веках. Находилось всё это на месте нынешнего Центрального рынка, где в XIX веке многие амбары возродили «складские традиции» местности.
А вскоре район облюбовали русские, пришедшие с верховьев Даугавы на стругах, бежавшие от реформ старообрядцы, и другие, кого судьба разными дорогами занесла в наш город и оставила в бесчисленных поколениях. В 1642 году открылся и Московский дом, который единственный на всём форштадте пощадил Алексей Михайлович, да не пощадила Северная война. В 1784 году, при делении предместий на три части, не зря территории к югу от нынешней улицы Кришьяня Барона дали имя Белокаменной.
И всё же, пусть и довольно значительное, но это было предместье, и там наивно было ожидать безопасности. Насолить любили все: и Даугава, против которой в XVII веке возвели дамбу Инчу, по которой ныне пролегла трасса улицы Маскавас, а позже и другие; и войска, которые и ради которых дома форштадтцев жгли за их историю раз десять. Поначалу это просто воспринималось как должное, пока в 1641 году шведский инженер Ротенбург не предложил опоясать Ригу новым, менее тугим, кольцом из 12 бастионов.
Только план начали реализовывать, как на Ригу напал Алексей Михайлович и недостроенный оборонительный пояс покрушил, лишь ров оставался ещё долгие века. Он спас значительную часть Московского форштадта от пожара 1812 года да и оставил след в сегодняшней Риге: улицы Висвалжа, Стругу, полукольцо на Лачплеша, границы земельных участков внутри кварталов. Когда стало ясно, что восстанавливать укрепления никто не будет, там, где кончался ров, повтыкали палисад (частокол), единственная понятная функция которого была возможность окрестных жителей получать из него дрова на зиму; а в 1808 году убрали и его.
Город тем временем отходил то от набега Алексея Михайловича, то от Северной войны, потом — от пожара 1812 года. На ближайшей к городу границе вырастали статные двухэтажные дома зажиточных купцов, видимые поныне на улице Тургенева, в глубине ещё оставались и остаются более старые постройки, их местами потеснила промышленность: в 1785 году в Московском форштадте открылось первое предприятие по переработке металла в городе. В целом эволюция происходила гармонично.
Но ХХ век кровожадно требовал новых жертв. Сначала нацисты во время войны устроили еврейское гетто и сожгли с людьми синагогу на Гоголя. Прошло лет двадцать, и уже зодчие стали точить перья, чтобы отправить в небытиё старый форштадт с его бытом и устроить на месте подвесные пешеходные дороги и дома над шумными магистралями внизу. Другие видели в будущем района четыре гигантские жилые дома-воронки, каждая метров по двести в диаметре. А вышло-то: обыкновенные и безликие многоэтажки в массиве Краста да всё те же старые домишки, в которых редкий рижанин захочет поселиться…