Buļļu sala

Пусть 13 квадратных километров — это по мировым масштабам совсем мало, но в Латвии остров Буллю с такой площадью считается крупнейшим. Правда, прежде чем принять этот титул, он доставил невероятное количество проблем строителям морской защиты Риги, сталкивавшимся с новыми и новыми протоками, устьями и береговыми линиями. Море не утихомирилось по сей день и за последние пятьдесят лет размыло полкилометра северо-западной оконечности. Да и не только этим остров странен: ведь на нём до относительно недавнего времени уживались и военная муштра с промышленным рокотом на востоке, и рыбацкая идиллия на западе.

Начну с военного городка. По традиции, возле Даугавгривской крепости ещё в XVII веке обосновались семейные солдаты гарнизона, а холостые жили в бараках или казематах укрепления. После Северной войны в поселении каждой роте выделили по линии, а всего было двенадцать взаимноперпендикулярных улиц с двумя колодцами на важнейших перекрёстках. Те, что вели параллельно морю, звались по чинам, а поперечные им — по бастионам, притом крайняя полностью повторяла изломы защитного рва. Всё обнесли частоколом, на одном конце за забором на берегу Буллюпе сделали кладбище, которое следовало использовать до полного заполнения, а потом сравнивать с землёй старейшую часть. Его рассчитали на то, что в течение десяти лет умрёт весь гарнизон с семьями. Все дома в посёлке были одинаковыми и принадлежали соответствующим ротам, и те отвечали за чистоту. И наследники должны были занять тот же чин, что и усопший. При малейшей угрозе требовалось дома сжигать, хотя это так и ни разу не было сделано, зато эспланаду — о ней недвусмысленно напоминает улица Эспланадес, — шириной в 426 метров в конце XVIII века расчистили за счёт ближайших к фортеции домов. Словом, дисциплина царила военная, а чего ещё следовало ожидать?

Но вряд ли воины из-за этого не поняли всю прелесть затеи и потихоньку начали перебираться в крепость. Тем не менее, вскоре уже раздавали земли и простым гражданским, чтобы те платили оброк продукцией своих огородов: главным образом, капустой. К концу XIX века они уже составляли большинство двухтысячного населения предместья. После Первой Мировой армия застала поселение разгромленным и занятым совершенно посторонними лицами. Некоторые по ночам ещё и в часовых постреливали. Вскоре, правда, порядок установился. В 1923 году весь остров включили в черту города, хотя и сегодня городом существенную его часть назвать сложно.

Удобно заходить в Ригу купцам по Даугаве, но не менее приятно было таким образом неприятелям город прибирать к рукам. По этой причине, разумеется, следовало морские рубежи тщательно оберегать, но тут вставал совершенно невероятный вопрос: где их найти? Ведь реки любили менять устья, да и залив то наступал, то вновь отходил. Так к середине XVIII века и построенная возле самого моря Даугавгривская крепость оказалась не у дел, а ведь лишь за пару столетий до того в подобной ситуации пострадала её предшественница.

Ближе к морю в 1765 году построили своеобразной формы форт Кометы, первое из занявших всё побережье возле фортеции деревянных укреплений — из земли их перестроили в 1791‑ом. В то же время подоспел и Магнусгольмский форт на правом берегу. Но и этим хаос не был окончательно разрешён.

Свою роль в его создании играла маловодная Буллюпе, сегодняшняя старица Лиелупе. А устье она меняла до неприличия часто: на исходе XVII века появилась Зиемельупе, в 1755 году — нынешнее, которое хоть и пытались перекрыть, но не смогли и шестнадцать лет спустя смирились с напором воды. Да и Даугава «поддалась соблазну» и стала впадать в море через мелкое устье левее форта Кометы, потому инженеру Густаву Вейсману поручили отвести реку в прежнее, знакомое с XVI века и по наши дни, место. С этим он справился, однако староновое русло оказалось ненамного лучше, и с 1783 года пришлось его пять лет чистить и строить на левом берегу Форткометскую дамбу. Город Рига на работы выделил сто тысяч рублей. В 1808 году и дамбу, и ею образованную гавань объявили готовыми и передали Военной коллегии.

Даугаве нравилось менять своё русло, и если бы не дамбы да ГЭС, занималась бы она этим и по сей день. Когда всего этого ещё не было, река сделала бесполезной старую Даугавгривскую крепость.

Так началась история современной Даугавгривской крепости, ведь старое устье всё мельчало и мельчало. В 1567 году поляки, шестой год ждавшие сдачи Риги, построили небольшое укрепление на нынешнем месте. Его комендант Ян Островский прославился грабежами кораблей, следовавших в рижский порт, уничтожением навигационных знаков. Рижане ответили созданием должности «водного капитана», дали ему пару десятков вооружённых войнов — их дом расположился на правом беругу Буллюпе. Поскольку поляки ждали, пока Рига сама примет власть короны, существенных конфликтов за те двадцать лет не происходило.

Уже потом, 1 августа 1608 года шведы, управляемые Мансфельдом, захватили бывшую крепость Островского, но не осмелились идти на город, поэтому там, где Даугава пробила новое, более глубокое устье, возвели небольшой шанец и прозвали его «Neumünde» («Новое устье»). Через два месяца командир отправился в Швецию, оставив на наших берегах лишь гарнизон из 250 человек. Такое обстоятельство было на руку Ходкевичу и его польскому войску, которые без труда одолели солдат. Оскорблённые, шведы вернулись в 1617 году, но ушли после такого же результата, и лишь в 1621 году им повезло. Осмотрев полуразрушенную Неймюнде, в 1624 году король Густав Адольф повелел её восстановить. Так началась современная история защиты устья Даугавы. Оглядев старую крепость, шведы нашли её разрушенной и бесполезной, потому уничтожаемой — только стоило перевезти несколько десятков пригодных пушек.

Рига была значительным портом чуть ли не с основания, поэтому корабли в Даугаву заходили часто. А чтобы им заходить было поудобнее, устье реки следовало как-нибудь обозначить.

До конца XVII века, пока воды Даугавы попадали в море у нынешних Вецаки, а стоявший поблизости Старый Даугавгривский замок не разрушился, специально думать об этом и не стоило: одна из его башен служила отличным ориентиром. Тем не менее, её дополняли и отдельными строениями, первое из которых появилось на карте 1536 года.

В 1721 году в России проводилась перепись маяков, заметившая и каменную башню с костром в устье Даугавы — наследие шведов. Ровно через тридцать лет подобная акция на том же месте уже ничего не обнаружила, а по прошествии ещё примерно такого же срока в 1788 году была построена деревянная башня с железной платформой для костра. Строение хорошо послужило бы и военным во время походов Наполеона, когда между маяком с одной стороны и Домским собором с другой наладили семафорную сигнализацию, но подобная телекоммуникация так и не понадобилась.