В конце XVIII века торговец Андреас Торен построил себе дачу на высоком холме, дополнив её 1,1 гектарами парка. С 1852 года усадьбой владел прусский генконсул Кристиан Верман, который стал заниматься выращиванием пальм и абрикосов для души, а не для кошелька. Но вскоре консул скончался, а его семье не было никакого дела до экзотических растений покойника.
Для кошелька парк стал использовать купец Карл Клейн, купивший землю со зданиями в 1885 году. Новый владелец открыл кегельбан в здании усадьбы, летний театр, который сдавал латышским актёрам, устроил трактир и окончательно забыл о парке. Но и этот этап истории был омрачён: сначала Клейн был вынужден сдать часть владений купцу Петру Цветкову, а в 1894 году — распрощаться с ним насовсем в пользу Рижского Ипотечного общества.
В 1896 году парк купила Рижская дума: его тогда оценили в 26 446 рублей и 28 копеек. Город, конечно, следил, чтобы насаждения содержались в порядке, но тоже был ограничен в средствах, что вынудило властьпридержащих сдать Торнякалнский парк — так его назвали — в аренду пивоварне «Waldschlößchen» за полторы тысячи рублей в год, предварительно немного расширив. Впрочем, пивовары заботились куда лучше Клейна, хотя приоритеты были те же: ресторан, музыкальные и танцевальные вечера с фейерверками. Чтобы случайные посетители не могли попасть на балы и концерты, часть территории обнесли забором. Нынешнее здание ресторана, два раза горевшее и бывшее то кинотеатром, то выставочным залом, построено в 1910 году. Кстати, именно оно изначально носило имя «Аркадия», после Первой Мировой войны перешедшее ко всему парку.
В Торнякалнском парке конца рубежа XIX и ХХ веков общественная жизнь била ключом: проходили не только обычные увеселительные мероприятия, но и другие, порой незапланированные события: балы пожарных, певческих и благотворительных обществ, митинги революционно настроенных рабочих, а во время Первой Мировой войны в парке даже разместились курземские беженцы со всем скотом.
Не только благодаря своему природному живописному расположению и шумным праздникам, но и как следствие усердия садовников парк процветал и нравился рижанам. Первым, как обычно, его переделал Георг Куфальдт в начале ХХ века, к тому же очень кстати пришлось решение Джорджа Армистеда, мэра Риги и патриота Торнякалнса, изменить русло речки Марупите. В 1902 году её повернули вглубь парка, построили дом садовника, мостики и водопад, прозванный «Рижской Иматрой» по аналогии с финским водопадом на реке Вуоксе. Андрейс Зейдакс продолжил дело своего учителя в 1926 году и опять кое‑что переделал: вырубил часть деревьев, чтобы сделать парк светлее, на горе поручил архитектору Паулсу Кундзиньшу построить эстраду, по обыкновению посадил многолетние растения и прочими способами исправил недостатки, замеченные в работе Куфальдта. Мастер не изменил своему стилю: появились и лестницы, и опорные стенки, и детская площадка.
В те давние годы в «Аркадию» художники приходили за вдохновением: его воспели на холсте и Вилхелмс Пурвитис, и Отто Скулме, и Карлис Убанс, и сколько ещё неизвестных живописцев! До Второй Мировой войны в прудах даже плавали лебеди, один так и назывался: Лебединый пруд. Но пруды обмелели, даже щуки, водившиеся в водоёмах, стали задыхаться — Марупите следовало основательно почистить. Так в 1951 году и сделали — лебеди вернулись, рыбы выжили, открылись платные пляжи с катамаранами. Парк возродился.
Продолжались танцы, музыка, веселье, острые конфликты вплоть до вмешательства милиции. После 1987-го парк получил ещё и политическое значение: его облюбовали активисты из Клуба защиты среды, произносившие свои пламенные речи в духе Третьей Атмоды.
В начале 90‑ых парк вновь чуть не превратился в болото из-за засорившейся Марупите; к счастью, её вовремя почистили. С тех пор, кажется, парк живёт мирной жизнью, без перемен, не считая сгоревшей в 2000 году эстрады. Десять-пятнадцать минут ходьбы отсюда, и Вы уже в самом центре столицы, но «Аркадия» по сей день напоминает настоящую, греческую Аркадию: спокойную гористую местность, где в мифах боги встречались с людьми…