Московский форштадт

Кто‑то в своё время суть реформ Никона не понял, другие — поняли и потому не приняли, но ясно, что не один раскольник подался туда, где за веру не приходилось мучаться. И ближайшим подобным местом была территория Латвии, в XVII веке ещё местами шведская, местами — польская; обе остро нуждались в свежей рабочей силе. Полський король Ян Собесский даже издал указ «о свободном жительстве раскольников в польских пределах». Лишь православные цари да советские атеисты со временем вновь их пытались здесь потеснить, но ведь живут староверы и здравствуют поныне.

Во многих городах и сёлах старообрядцы возвели свои храмы, только в Риге ещё долго молились в самых разных зданиях, притом отнюдь бедностью не отличаясь. Первая, деревянная, моленная в городе в честь Успения Богородицы появилась лишь около 1760 года. Построил её на своей земле в Московском форштадте купец Большой гильдии (кстати, просто-таки исключительно немецкой организации) С. Дьяконов; да и наставник Фёдор Саманский был личностью уважаемой в наших краях. А в 1796 году в обход всех законов поставили новое здание. Строили его не по документам, а с устного дозволения генерал-губернатора; не деревянное, как положено было в форштадтах, а каменное — видно, была у раскольников своя «рука» в местной власти. Потом при нём же обосновались и школа, и больница, и богадельня, и мужской монастырь, и библиотека с ценными старинными книгами.

Без угрызений совести Московский форштадт можно величать древнейшим предместьем Риги: 1240 годом отмечено поселение на Рижском острове, образованном Даугавой, Ридзене и её притоком Спекюпе — разыщите улочку Спекя возле бесчисленных эстакад и развязок Островного места, чтобы представить себе эту местность.

Неподалёку, где сейчас поставлен импозантный небоскрёб Академии наук, в то далёкое время, с XIII по XVI век, на складских полях незатейливо росли овощи и фрукты для духовенства Домского капитула. Чуть поодаль, у нынешнего массива Краста, в 1208 году Ливонский орден поставил свою очередную укреплённую мельницу, названную именем Бертольда.

В 1348 году появилась ещё одна предшественница форштадта Ластадия, своим именем обязанная немецкому слову "Last" — груз. Именно их разгрузкой и содержанием там занимались поначалу, в 1377 году открылась канатная мастерская, а в 1422‑ом — судоверфь, позже появился и городской известковый завод, действовавший в XVI-XVII веках. Находилось всё это на месте нынешнего Центрального рынка, где в XIX веке многие амбары возродили «складские традиции» местности.

Ситуация с местами заключения в конце XIX века лучше, чем обычно, не была: тюрем было три, но все они находились в разных местах и были весьма малы и стары. Первые мысли о новостройке генерал-губернатор высказал в 1891 году, при этом указывалось, что хорошо бы там расположить и женскую тюрьму, и больницу, и исправительный дом, поскольку 10 июня 1900 года вышел закон, ограничивавший высылку провинившихся в Сибирь. Всего новое заведение должно было вмещать более 900 арестантов.

Город ответил предложением земли на Александровских высотах, но время шло, и вскоре участок уже не был имуществом самоуправления. Тогда оно в 1902 году передало Главному управлению тюрем территорию, где Центральная тюрьма стоит и в наши дни, и дело пошло быстрее. Эдгар Фризендорф разработал проект, с мастером Кришьянисом Кергалвисом договорились о ведении работ. Здания были готовы в 1905 году.

Это были четыре корпуса: главный — с 24 камерами на 598 мест и церквями трёх основных конфессий, второй — с 58 одиночными камерами и 48 камерами ночной изоляции, в третьем помещалась больница с операционным залом – на 115 мужчин и 15 женщин для заключённых всей Риги, четвёртый занимала женская тюрьма. Рядом расположились мастерские, которые сразу же после постройки были дважды расширены: в 1908-09 и 1914 годах, оттого они вмещали 1 507 человек — при том, что камеры были рассчитаны только на 1 180 заключённых. Весь комплекс состоял из 15 зданий на 5,9 гектарах и обошёлся в 1 341 287 золотых рублей. Особым преимуществом считалось наличие центрального отопления.

Редкий прохожий в современной спешке усмотрит черты памятника зодчества эпохи классицизма в укутанном простенькой вагонкой здании на улице Католю 14. И всё же он там есть — это католический госпиталь, построенный сразу после Отечественной войны 1812 года. Немного в Риге деревянных общественных зданий классического стиля, тем более примечателен упомянутый дом.

Освятили его ещё 15 марта 1814 года, но настоящую деятельность заведение развернуло лишь два года спустя. Порядки радовали терпимостью: принимали больных обоих полов, делая основной упор на бедных католиках, но и для представителей иных конфессий всегда старались найти место, была даже отдельная комната для евреев. За плату исцеляли и пациентов посостоятельнее.

В незапамятном 1257 году цистерианский орден получил усадьбу Klein Jungfernhof, в латышском варианте Мазюмправмуйжа, она же усадьба Блюменталь. К 1596 году владельцем усадьбы числился заведующий портом Андреас Кое, в 1636‑ом её купил город.

Примерно тогда появился трактир, что нельзя назвать нелогичным, ведь расположение на пути в Первопрестольную было слишком выгодным обстоятельством, чтобы его игнорировать. У трактира возник регулярной планировки сад — один из первых в Риге наряду с садом Виестура.

В XIX веке местным нравилось отдыхать в этом саду. Видимо, настолько, что во избежание беспорядков ресторан пришлось закрыть — а затем наступило и общее забвение. Садовая управа, конечно, поддерживала сад более менее в порядке, но былого веселья не было. Поэтому с 1 июля 1888 года его всё‑таки сдали в аренду Рижскому латышскому обществу взаимопомощи сроком на 12 лет. Последнее обещало порядок, имело право открыть ресторан и дважды в месяц в период с 1 мая по 1 октября закрывать сад.

За три года до кончины петербургский купец 1-ой гильдии Фирс Садовников, происходивший из рижан, в завещании велел передать 125 000 рублей магистрату, положить их под проценты и, когда сумма удвоится, для русских учредить богадельню, школу и церковь во имя святого мученика Фирса.

Садовников умер 3 апреля 1853 года, оставленный капитал возрос достаточно к 1866 году, тогда собралась комиссия из шести православных купцов и стала решать, где строить, как строить и тому подобное. В итоге 14 декабря 1876 года освятили постронное по проекту главного городского архитектора Иоганна Фельско. Золотыми буквами над входом вывели: Садовникова богадельня. Трудами и усердием купца и почётного гражданина Фирса Садовникова.

Церковь разместили в средней части на первом этаже, выше неё помещались кабинеты администрации, по бокам была школа и комнаты жильцов: по два человека в каждой. Логично, что подсобные помещения: кухня, пекарня и прачечная — находились в подвале. Верх здания украшали купола, однако советский атеизм отказался их принять и в безбожном духе упростил фасад.

Издавна в Московском форштадте селилсь русские купцы, которым было надобно где‑то продавать свои товары. Поэтому в 1772 году они обратились к правителям города с просьбой выделить какое‑нибудь пространство для торговли. В ответ торговцы получили целый квартал прямо на краю эспланады, где появился первый Гостиный (Русский) двор.

Второй открывали спустя семь лет после пожара 1812 года: получилось огромное деревянное здание с колоннадой по периметру. Проектировал его архитектор В. Стасов согласно пятому рисунку третьей части образцовых фасадов: во всей России в то время дома полагалось строить по заранее составленным столичными архитекторами фасадам, приспосабливая внутреннюю планировку как угодно. Всё же в альбомах не значились столь длинные примеры, поэтому пришлось одну и ту же часть повтроить несколько раз, создав интересный пример стиля ампир.

17 февраля 1951 года — дата начала обмана тружеников полей. В этот день решением о строительстве им пообещали этакий социалистический Empire State Building на приглядевшемся месте Гостиного двора. Только с сельхозлабораториями, сельхозлекториями, сельхозконференцзалами и даже сельхозгостиницей на 320 мест — и сельхозстоянкой для сельхозлошадей напротив.

Архитекторы под начальством Освальда Тилманиса создали проект, началось строительство, где «впервые в практике высотного строительства в СССР применены сборные железобетонные конструкции». Учли плохую почву и залили вниз 90 сантиметров бетона; учли стремление главного корпуса оседать и сделали его на 15 сантиметров выше, что видно в интерьерах. Корпус оседать не стал. Многие талантливые ремесленники приложили свои инструменты к небоскрёбу — сельчане могли начинать гордиться. Неожиданно 12 марта 1957 года высотку отдали учёным, а конференцзал — филармонии. Некоторые институты, издательство «Zinātne» и правление Академии переехали туда следующей осенью.

Нескончаемые войны не давали покоя Риге, а уж её предместьям приходилось страдать вдвойне, потому что редкое нападение обходилось без разгромления домов и церквей. Так и церковь Иисуса до её нынешнего вида пережила четыре воплощения, и каждый раз обретала всё больший размах и презентабельный вид.

А началось всё в 1635 году, в годы правления шведской королевы Кристины. Тогда рижане вздумали строить чуть поодаль от городских валов храм и назвать его в честь правительницы. Вроде бы и сверху разрешение получили, но вскоре в Ригу пришло известие: королева видела неприятный сон. Ей привиделось, что она восседала на двойном троне рядом с самим Богом, было страшно неловко, хотелось уйти, но правительницу держали и объясняли, что рижане, дескать, обожествляют её, и обязанности свои надо выполнять на месте. Пришлось королевиным указаниям внять и освятить новую церкoвь в честь Иисуса Христа.

Давным-давно, в XVII веке, на окраине города за пределами форштадтов возникло кладбище, где спустя столетие отвели место для православных и старообрядцев. В 1777 году архиепископ псковский Иннокентий, в ведении которого находилась Рига, разрешил прихожанам Благовещенской церкви — единственной православной в форштадте — возвести на кладбище часовню в честь Всех Святых. Рядом вскоре началось строительство более крупной церкви.

Первая удача новой церкви связана с поджиганием предместий в 1812 году: поскольку она стояла на пустыре, пламя не коснулось ни её, ни хранившихся там ценностей Благовещенского прихода. Следовала достройка храма и его освящение в 1815 году. По словам историка Гутцайта, выглядела церковь следующим образом:

Она из дерева, покоится на высоком фундаменте, так что к её входу, как и в Троицкой церкви на Митавском форштадте, ведут многие ступени. Стиль её византийско-московский: над нефом подымается один главный и четыре побочных купола, а в стороне — колокольня.

Шведский король Густав II Адольф, завоевав Ригу в 1621 году, решил прогнать из города всех католиков, заставить их отдать лютеранам все храмы и не возвращаться. Сто лет так и было, но в 1721 году Пётр Первый приказал выделить им одно место для служб. Магистрат повиновался — что ещё оставалось делать — и выделил старый деревянный домик возле свалки мусора за палисадами. Но теперь они были довольны и этим, поэтому, построив небольшую капеллу, там молились вплоть до конца XIX века. Её остатки до сих пор видны за зданием по адресу Католю, 14 — католическим госпиталем, памятником архитектуры классицизма. В основном, рижскими католиками занимались францисканцы, поэтому нетрудно объяснить выбор покровителя церкви.

Возле церкви открыли кладбище, единственное в Риге, предназначенное для этой конфессии, просуществовало оно до 1879 года. За это время успел скончаться приехавший в Ригу в гости к дочери, примадонне рижского театра, известный немецкий композитор Конрадин Крейцер — это случилось в 1849 году. Первоначальное надгробие — белый мраморный крест — не сохранилось, поскольку в 1913 году скульптор О. Ферст создал новое — два камня друг на друге, сверху ещё один пирамидальной формы, увенчанный крестом. На камне находится медальон с портретом композитора, а на кресте находится надпись «Conradin Kreuzer».