До постройки Христорождественского собора кафедральные функции выполнял Петропавловский храм в Цитадели — маленький и для города, уже достаточно долго находящегося в составе православной державы, не очень солидный. Всё началось, как обычно, с расплывчатых пожеланий в конце XVIII века, а в 1870‑ых вылилось в сбор пожертвований и ходатайство князя Петра Романовича Багратиона, генерал-губернатора Остзейского края, к министру внутренних дел.
А тут ещё стихия. 1 сентября 1873 года буря, в частности удар молнии, изрядно побила кафедральный собор. У колокольни больше не было верхнего карниза, частично пропали роспись и оконные стёкла. Узнав об этом, Александр Второй 17 апреля 1874 года пожертвовал 900 000 рублей на строительство. Проекты творили Янис Бауманис, Генрих Шель и Роберт Пфлуг; последний добился успеха и в декабре следующего года получил государево одобрение. Николай Чагин, главный архитектор Виленской губернии, победил в конкурсе подрядчиков, и 3 июля 1876 года епископ Рижский и Митавский Серафим заложил первый камень и освятил стройплощадку.
“Un jūs iepazīsiet patiesību, un patiesība darīs jūs brīvus.” Aktualitātes Uzzini par Rīgas Svētā Jāņa draudzes aktualitātēm. Iesvētes mācības Uzzini vairāk informāciju par rudens iesvētību mācību kursu Tiešraides & Ieraksti ...История церкви святого Иоанна на её официальном сайте
Три четверти рижской летописи — это и история храма у главного пути на восток. Путники и торговцы в него заглядывали помолиться на дорогу; бывало, там оставляли и реликвии перед торжественным вносом в город, как это было в 1478 году при ввозе ладана из Ревеля. Более того, в честь него одно время называлось всё предместье, пока не стало Петербургским.
1413 год стал первым лишь в её записанной истории. Тогда и ещё долго она располагалась примерно возле нынешнего кинотеатра «Рига». Даже дорогу от Песочных ворот (возле Пороховой башни) города к церкви замостили неожиданно рано: в 1592 году. Судя по изображениям прошлых лет, на фоне предместья церковь смотрелась весьма монументально — в Риге она действительно была не последней.
1792 год. Церковь святой Гертруды на старом месте. Рисунок Йоханна Броце
Кто‑то в своё время суть реформ Никона не понял, другие — поняли и потому не приняли, но ясно, что не один раскольник подался туда, где за веру не приходилось мучаться. И ближайшим подобным местом была территория Латвии, в XVII веке ещё местами шведская, местами — польская; обе остро нуждались в свежей рабочей силе. Полський король Ян Собесский даже издал указ «о свободном жительстве раскольников в польских пределах». Лишь православные цари да советские атеисты со временем вновь их пытались здесь потеснить, но ведь живут староверы и здравствуют поныне.
Во многих городах и сёлах старообрядцы возвели свои храмы, только в Риге ещё долго молились в самых разных зданиях, притом отнюдь бедностью не отличаясь. Первая, деревянная, моленная в городе в честь Успения Богородицы появилась лишь около 1760 года. Построил её на своей земле в Московском форштадте купец Большой гильдии (кстати, просто-таки исключительно немецкой организации) С. Дьяконов; да и наставник Фёдор Саманский был личностью уважаемой в наших краях. А в 1796 году в обход всех законов поставили новое здание. Строили его не по документам, а с устного дозволения генерал-губернатора; не деревянное, как положено было в форштадтах, а каменное — видно, была у раскольников своя «рука» в местной власти. Потом при нём же обосновались и школа, и больница, и богадельня, и мужской монастырь, и библиотека с ценными старинными книгами.
К 1897 году приход Бикерниекской церкви разросся, и настало время подумать о строительстве филиала. Решение начать работы, правда, было принято немного погодя — только через одиннадцать лет. Новый храм, названный церковью Креста, построили в 1909-ом и год спустя освятили. Здание на 800 мест в стиле национального романтизма спроектировали архитекторы Вильгельм Бокслафф и Эдгар Фризендорф.
Орган, ныне состоящий из одного мануала и десяти регистров, установили в 1931 году, а в 1943-ем в алтарной части поставили витражи, выполненные Ансисом Берзиньшем. Предусмотренные проектом, но так изначально и не построенные балконы в конце поперечного и западного нефов построены уже позднее, в 1983 году.
Откуда пошло название местности: «Бикерниеки»? Броце объяснял его от латышского слова «bite» (пчела), доказывая тем, что в его далёкие времена вокруг находилось много пасек. Саласпилсским ливам под эти цели землю выделили в далёком 1349 году с условием, что третью продукции они будут делиться с городом. Доводится слышать и другое, более фантастическое, объяснение: когда в 1764 году в Ригу приезжала Екатерина II, она решила отдохнуть и утолить жажду там, где вскоре началось строительство новой церкви. Из-за бокала («biķeris»), ею выпитого, получил название посёлок, а новый храм позднее освятили в честь святой Екатерины — так в 1931 году утверждала книга Зельмара Ланцманиса «Rīgas vārtos». Зато точно известно, откуда происходит название близлежащей речки Питюрги (Piķurga): оно, как и некоторые другие близлежащие топонимы (Югла, Сужи), тоже ливское и обозначает длинный ручей.
Первую деревянную часовню на месте нынешней Бикерниекской церкви местные жители построили уже в 1694 году, но Северную войну спокойно ей пережить не довелось, поскольку на первых же годах боёв враг не пощадил храм и разграбил. К 1709 году здание восстановили, но тут появилась другая проблема: чума умертвила и священника, и большинство прихожан. Более менее ситуация нормализовалась только в 1718 году: более менее потому, что священник теперь был, но не было помещений, и богослужения проходили в довольно далёкой усадьбе Юмправмуйжа, а с 1735 года на хуторе крестьянина Юриса Кампе: так всё-таки было ближе, хотя и не удобнее.
В начале ХХ века покойникам мест на рижских кладбищах ещё было достаточно, но время шло, люди умирали, и свободного пространства становилось всё меньше и меньше. Это и побудило несколько рижских приходов обратиться в городскую думу с предложением выделить под упомянутые функции часть Царского леса. Идея родилась в 1904 году.
В ответ городской землемер Рудольф Штегманн констатировал, что уровень грунтовых вод там хоть и чуть повышен, но вполне регулируем; дума вынесла встречное предложение усопшим предоставить землю в Бикерниеки, однако не сделала и того. Просители не отступали и обратились уже к правителю рижских садов Георгу Куфальдту, а последний поддержал идею и загорелся желанием перенять новейший опыт Западной Европы: создать кладбище по подобию ландшафтного парка.
8 марта 1881 года священник Вильгельм Штолл пожертвовал на строительство храма 100 рублей и призвал других не отставать в благом деле. В 1883 году последовало собрание, решившее обогатить Торнякалнс и его жителей новой церковью. Присутствовавшие собрали 17 000 рублей, за последующие четыре года добавилось ещё 32 тысячи. Упомянутое событие случилось в день 400-летия с рождения реформатора: напоминиает историю с церковью святого Мартина, не правда ли? Так и вышло, что в Задвинье есть два храма с именем одной и той же личности.
Просьбу императору отослали в 1884 году, и он строить позволил, в мае следующего года городская дума не пожалела 2 544 квадратных саженей для церкви и 636 — для приходского дома. О последнем думать много не пришлось: в то время банкир Паул Шварц ждал окончания работ над проектом своего дома на углу современных Сколас и Элизабетес, и находившийся там деревянный дом начала XIX века по совету зодчего разобрали и отправили на улицу Индрикя, 8, где тот и поныне служит прихожанам.
Троице-Задвинская церковь, ныне располагающаяся в Агенскалнсе, изначально украшала набережную на Кливерсале. Первые сведения о ней относятся к 1453 году, потом её существование освидетельствовано письменно вплоть до 1618 года, следующие лет сто хроники молчат. Предпоследнюю построили в 1780 году в городе Поречье Смоленской губернии из сосновых брёвен, привезли на стругах и собирали уже на месте. 1 августа 1781 года храм освятили. Постоянных священников у него не было, и каждую весну приглашали монахов из двух монастырей в Витебской губернии; численность прихода тоже сильно колебалась, но в 1813 году церковь посещали 220 военнослужащих и 60 местных православных.
Последняя Троице-Задвинская церковь на Кливерсале. Рисунок Йоханна Броце
Деревянный храм со временем начал разрушаться, оттого в середине XIX века было получено разрешение Рижской Духовной консистории на сбор средств. Другой причиной, требовавшей переноса церкви, стал нарастающий шум промышленно-портовых окрестностей, из‑за которого порой даже приходилось прерывать богослужения. Такое прошение поступило городским властям ещё в 1865 году, но дело не продвигалось ещё ближайшие два десятилетия. Наконец, в 1891-ом за 11 000 рублей приобрели участок в тогдашнем центре Агенскалнса. Тотчас же начали готовить место к работам и 25 мая 1892 года заложили первый камень.
Первая церковь Саркандаугавы появилась в психоневрологической больнице. Для её пациентов вскоре после открытия возвели лютеранский храм — небольшое деревянное здание без органа, зато с железной табличкой на стене, гласившей, что оно построено в 1826 году на средства генерал-губернатора Риги маркиза Паулуччи. Несколько раз в месяц его посещали молодые священники из города.
За несколько десятилетий в окрестностях появилось столько заводов, что вырос целый рабочий посёлок, а ему нужна была церковь. Пока денег на свою собственную не находилось, пользовались той первой. Священники тоже были не против такого соседства, более того, они специально зазывали народ на службы.
Даугаве нравилось менять своё русло, и если бы не дамбы да ГЭС, занималась бы она этим и по сей день. Когда всего этого ещё не было, река сделала бесполезной старую Даугавгривскую крепость.
Так началась история современной Даугавгривской крепости, ведь старое устье всё мельчало и мельчало. В 1567 году поляки, шестой год ждавшие сдачи Риги, построили небольшое укрепление на нынешнем месте. Его комендант Ян Островский прославился грабежами кораблей, следовавших в рижский порт, уничтожением навигационных знаков. Рижане ответили созданием должности «водного капитана», дали ему пару десятков вооружённых войнов — их дом расположился на правом беругу Буллюпе. Поскольку поляки ждали, пока Рига сама примет власть короны, существенных конфликтов за те двадцать лет не происходило.
Уже потом, 1 августа 1608 года шведы, управляемые Мансфельдом, захватили бывшую крепость Островского, но не осмелились идти на город, поэтому там, где Даугава пробила новое, более глубокое устье, возвели небольшой шанец и прозвали его «Neumünde» («Новое устье»). Через два месяца командир отправился в Швецию, оставив на наших берегах лишь гарнизон из 250 человек. Такое обстоятельство было на руку Ходкевичу и его польскому войску, которые без труда одолели солдат. Оскорблённые, шведы вернулись в 1617 году, но ушли после такого же результата, и лишь в 1621 году им повезло. Осмотрев полуразрушенную Неймюнде, в 1624 году король Густав Адольф повелел её восстановить. Так началась современная история защиты устья Даугавы. Оглядев старую крепость, шведы нашли её разрушенной и бесполезной, потому уничтожаемой — только стоило перевезти несколько десятков пригодных пушек.
Саркандаугавские заводы привлекали много рабочих, которым было необходимо где‑то молиться. С конца XIX века и у православных, и у лютеран существовали свои церкви – лишь ни одного костёла поблизости не было, хотя на заводах трудилось немало католиков. 15 ноября 1909 года около тысячи их представителей собрались в доме общества «Павасарис» (ныне «Драудзиба») для решения наболевшей проблемы, в результате чего была составлена комиссия из шести человек для изучения вопроса, в МВД послали просьбу разрешить сбор пожертвований, а у городской думы попросили землю.
Разрешение получили, а 16 января 1912 года город выделил землю на углу нынешних улиц Лимбажу и Саркандаугавас с условием, что церковь будет построена в течение трёх лет, а школа и хозяйственные здания — в течение шести лет со дня принятия решения. Но денег не хватало, и для начала соорудили временный деревянный храм. А когда почти все деньги собрали, началась война, потом, в 1915 году, эвакуировали заводы, и строить стало и некому, и не для кого. До 1930 года о вопросе забыли.
Долгое время Задвинье вынуждено было существовать без своей лютеранской церкви из-за весьма странных указаний рижского магистрата. В них сначала запрещалось возводить свой храм как бы то ни было, в XVIII веке властители «смягчились» и дали великодушное разрешение, но с условием: не только вести строительство за свой счёт, но и выплатить церквям святого Иоанна и Белой Даугавгривской, к которым было приписано большинство задвинцев, компенсации за каждого ушедшего прихожанина. Лучше бы они просто отказали, чем так издеваться — просителям такие расходы были явно не по карману.
Гром не грянет — мужик не перекрестится. Старые предписания оставались в силе до несчастного случая на Пасху 1845 года, когда при пересеходе Даугавы вдруг начался ледоход, и пучина реки забрала многих прихожан. Такое случилось уже в 1744 году, но без жертв, а теперь, после такой трагедии поневоле пришлось дать деньги на строительство левобережной церкви — так же постановило и собрание Большой гильдии, произошедшее 18 февраля 1846 года, ровно триста лет после смерти Мартина Лютера.
Нескончаемые войны не давали покоя Риге, а уж её предместьям приходилось страдать вдвойне, потому что редкое нападение обходилось без разгромления домов и церквей. Так и церковь Иисуса до её нынешнего вида пережила четыре воплощения, и каждый раз обретала всё больший размах и презентабельный вид.
А началось всё в 1635 году, в годы правления шведской королевы Кристины. Тогда рижане вздумали строить чуть поодаль от городских валов храм и назвать его в честь правительницы. Вроде бы и сверху разрешение получили, но вскоре в Ригу пришло известие: королева видела неприятный сон. Ей привиделось, что она восседала на двойном троне рядом с самим Богом, было страшно неловко, хотелось уйти, но правительницу держали и объясняли, что рижане, дескать, обожествляют её, и обязанности свои надо выполнять на месте. Пришлось королевиным указаниям внять и освятить новую церкoвь в честь Иисуса Христа.
Давным-давно, в XVII веке, на окраине города за пределами форштадтов возникло кладбище, где спустя столетие отвели место для православных и старообрядцев. В 1777 году архиепископ псковский Иннокентий, в ведении которого находилась Рига, разрешил прихожанам Благовещенской церкви — единственной православной в форштадте — возвести на кладбище часовню в честь Всех Святых. Рядом вскоре началось строительство более крупной церкви.
Первая удача новой церкви связана с поджиганием предместий в 1812 году: поскольку она стояла на пустыре, пламя не коснулось ни её, ни хранившихся там ценностей Благовещенского прихода. Следовала достройка храма и его освящение в 1815 году. По словам историка Гутцайта, выглядела церковь следующим образом:
Она из дерева, покоится на высоком фундаменте, так что к её входу, как и в Троицкой церкви на Митавском форштадте, ведут многие ступени. Стиль её византийско-московский: над нефом подымается один главный и четыре побочных купола, а в стороне — колокольня.
Шведский король Густав II Адольф, завоевав Ригу в 1621 году, решил прогнать из города всех католиков, заставить их отдать лютеранам все храмы и не возвращаться. Сто лет так и было, но в 1721 году Пётр Первый приказал выделить им одно место для служб. Магистрат повиновался — что ещё оставалось делать — и выделил старый деревянный домик возле свалки мусора за палисадами. Но теперь они были довольны и этим, поэтому, построив небольшую капеллу, там молились вплоть до конца XIX века. Её остатки до сих пор видны за зданием по адресу Католю, 14 — католическим госпиталем, памятником архитектуры классицизма. В основном, рижскими католиками занимались францисканцы, поэтому нетрудно объяснить выбор покровителя церкви.
Возле церкви открыли кладбище, единственное в Риге, предназначенное для этой конфессии, просуществовало оно до 1879 года. За это время успел скончаться приехавший в Ригу в гости к дочери, примадонне рижского театра, известный немецкий композитор Конрадин Крейцер — это случилось в 1849 году. Первоначальное надгробие — белый мраморный крест — не сохранилось, поскольку в 1913 году скульптор О. Ферст создал новое — два камня друг на друге, сверху ещё один пирамидальной формы, увенчанный крестом. На камне находится медальон с портретом композитора, а на кресте находится надпись «Conradin Kreuzer».